Форум » Сан-Поло (San Polo) » Булочная "Пышка" » Ответить
Булочная "Пышка"
Пампинья Сфорца: Небольшой магазинчик при пекарне. Всегда наполнен чудесными ароматами свежей выпечки. Из постоянных предложений - многочисленные булочки, пирожные, пышки, рогалики и прочая, прочая. По специальному заказу выпекают пироги и торты. Чаще всего за прилавком стоит сама донна Грация. В помещении также находятся три небольших столика с уютными креслами. Любой желающий может продегустировать булочки до покупки. К ним на выбор подадут чай или кофе. Иногда синьора Сфорца не против и сама посидеть с клиентом, наблюдая, как он кушает её творения. Булочная открыта с 8.00 до 20.00, но сама пекарня работает и ночью - чтобы к утру были свежие булочки и пышки.
Габриэль Ренуар: Аккуратно и старательно тянущий кофе Ренуар умудрился элегантно пожать плечами... вернее, плечом. Одним. -От него так вкусно пахнет... Не так, как от тебя... м... Ренуар прервался и облизнул губы, собирая капельки кофе -Но все равно вкусно. Травами, коньяком... и еще чем-то. А еще у него роскошная спальня и ни-ка-ких предрассудков. Представляешь? Я в хорошем смысле слова... про спальню. Кофе был крепкий и понемногу туман в голове юноша начал рассеиваться. -И он любит зеленый цвет. А ты любишь?
Пампинья Сфорца: - Зелёный? Люблю, пожалуй, - пожала плечами донна, которая до сих пор с ласковой улыбкой смотрела на Габриэля, пока он рассказывал о своём новом знакомце. Рассудив, что молодой человек вполне в состоянии держать чашку, она всучила ему фарфоровый сосуд и взяла в руки свою чашку, с удовольствием и смаком глотнув кофе. Посмотрела на своё золотце лукаво. - Когда ж это ты спальню его разглядеть успел, милый мой?
Габриэль Ренуар: Габриэль секунду помолчал, словно раздумывая, стоит ли, а затем медленно залился краской -Все довольно невинно... он просто показывал мне дом. Он не стал упоминать о той картине, что так напугала его совсем недавно, считая ( и вполне справедливо), что не стоит его Донне такие ужасы слушать. Вместо этого он сделал еще глоток кофе и сообщил -У него по всему дому картины. Я бы у каждой из них часа по три торчал... жаль, мало что успел рассмотреть. Дотянувшись, юноша взял еще один пирожок, уже неизвестно какой по счету, но безумно вкусный.
Пампинья Сфорца: Пампинья востороженно расхохоталась, в порыве даже хлопнув ладонью по колену и чуть не расплескав при этом кофе. - Ах, хитрец этот твой граф или кто бишь он там! - кое-как успокоившись, заявила донна Грация. - Это ж надо! В спальню потащил! Дом показывал! Неспроста, золотце мой, ей-ей, неспроста! Не удивлюсь, если ещё и кровать у него шикарная, и он пригласил тебя с удобством на ней присесть, побробовать, насколько мягка перина. А, не ошибается твоя Пампинья, нет?
Габриэль Ренуар: Габриэль долго думал, как ему на это реагировать, но потом тоже рассмеялся и закрыл горящее лицо ладонью. -Моя прекрасная донна, вам бы в оракулы! Хитрый серый глаз на миг блеснул между пальцами -А кровать у него действительно роскошная... с балдахином. В общем, я оценил и мне понравилось... моя Донна никогда не ошибается! И как это у нее это выходит, аа? Рыжик склонил голову набок, с интересом глядя на женщину поверх чашки.
Пампинья Сфорца: - Так и знала! - удовлетворённо воскликнула донна, дёрнув плечом, после чего возвела очи горе. - О, мужчины! Как же всё-таки предсказуемы вы порою бываете! Пампинья весело улыбнулась, поёрзала, устраиваясь поудобнее, и, глотнув кофе, снова посмотрела на Ренуара. - А всё это жизненный опыт, золотце моё, ей-ей! А ещё... - донна Грация наклонилась к Габриэлю и торжественным шёпотом завершила фразу: - Это всё подсказало мне моё большое женское шоколадное сердце!
Габриэль Ренуар: Габриэль подумал еще раз. Это занятие давалось ему все с меньшим трудом, а это означало, что он стремительно трезвел. На этот раз он мыслил о том, к какому полу себя все же причислить. -Да, мы... они... мужчины, в общем. Банальны, дааа... Глоток кофе. -Шоколадное?... Глаза Габриэля стали совершенно круглыми и в комнате на миг воцарилось молчание -Э... на самом деле?... Нет, он не был настолько наивен, просто вошел в ту стадию, когда мыслить логично становится очень трудно.
Пампинья Сфорца: Пампинья задумалась. - Не уверена. Признаться, я вообще никогда живое человеческое сердце не видела, чур меня, чур меня от таких страстей! - донна Сфорца отмахнулась свободной от блюдца с чашкой рукой. - Но, коль подумать... Кожа у меня шоколадная, глаза шоколадные, волосы шоколадные. Откуда ж взяться сердцу другого цвета?
Габриэль Ренуар: А это было логично. Вот ЭТО было чертовски логично! Правда рассудок Ренуара тут же выдал робкий протест -Но... помнишь, ты порезалась, моя донна? Кровь же у тебя красная... как у меня, как у всех... Ох, куда нас с тобой занесло. Я не знаю, какое у тебя сердце, знаю только, что оно доброе, а больше ничего и не надо знать, правда? Ренуар с сожалением заглянул в чашку, ничего там не нашел и со вздохом признал -А я кажется объелся немного...
Пампинья Сфорца: - Главное, что не об... упился! - успокоила юношу Пампинья. - А от моей стряпни ещё никто за живот не держался! Вот тебе крест! Помянутый крест донна тут же изобразила, хотя в её исполнении он выглядел несколько забавно. Впрочем, и отношение к религии синьоры Сфорца тоже было странноватым: регулярно посещая церковь, вознося молитвы Деве Марии и исправно жертвуя монетку на восстановление того или иного храма, она негоже сумняшеся рассуждала о пристрастиях своего юного друга и, признаться, любила это рыжее чудо природы сильнее, чем всех святых, вместе взятых. - Но пирожков тебе всё же хватит, золотко моё, - подумав, решила донна Грация. - Я тебе потом на дорожку лучше ещё заверну. Угостишь эту свою... Ей-ей, как бишь её? Девицу ту нервную...
Габриэль Ренуар: -Агату? Габриэль сонно улыбнулся -М... угощу. Знаешь, вот уж кому не позавидуешь, так это ей... наверное, я один из самых неприятных хозяев в мире... гоняю ее, как сидорову козу... ругаюсь... хотя после твоих пирожков мне ее убить хочется, дуру такую... за то, что готовит плохо... и... Голос становился все тише, а речь - все невнятнее. Ренуар пригрелся, объелся и разнежился, теперь его неудержимо тянуло подремать хоть пару минут.
Пампинья Сфорца: Пампинья с умилением смотрела на разморенного,, сытого и довольного Габриэля, чувствуя, как её большое сердце (шоколадное или нет - чёрт бы с ним!) наполняется теплом, которого, пожалуй, хватило бы на растопку даже самой большой печи в пекарне. Донна Сфорца сама бы не могла объяснить, откуда в ней было столько нежности к этому юноше, полагая, однако, что в душе её скопилось слишком много ни на кого не растраченной нежности, так что теперь она готова была вовсю излиться на ничего не подозревающего рыжего юношу. Пампинья осторожно выскользнула - о, а с такими формами это было не так-то просто! - из-под Ренуара, подхватив его при этом за плечи. Женская хрупкость женскою хрупкостью, но булочница обладала довольно сильными руками. Так что опустила Ренуара на кровать мягко и бережно, подтолкнула под голову подушку и погладила по рыжим волосам. - Ну, подремли чуток, золотце моё, отдохни, милый, - прошептала Пампинья, наклонилась и коснулась губами лба Габриэля. Сама встала и с ласковой улыбкой смотрела на него.
Габриэль Ренуар: Уже ничего не соображающий Габриэль только вздохнул и уютно засопел, пока его организм успешно справлялся с алкоголем. Почти материнское тепло и доброта темнокожей женщины сами по себе приносили в его душу покой, а уж наличие подушки и возможности подремать после переживательного дня... в общем, отказаться от сна он просто не мог. Подложив под щеку одну руку, он довольно улыбался во сне, явно видя как минимум собственную свадьбу. Ну, или еще что-то очень хорошее...
Пампинья Сфорца: Пампинья тихо вздохнула и едва слышно подошла к шкафу, чтобы открыть дверцу и извлечь с полки одеяло. Кто бы мог подумать, что шумная и столь крупная женщина может двигаться столь легко и бесшумно, как мышка. Однако же донне Сфорца это удалось, точно так же чуть ли не на цыпочках она вернулась к кровати и бережно укрыла Ренуара. Потом, подумав минутку, налила в чистый стакан воды из графина и поставила в центре стола. Когда мальчик проснётся, ему явно захочется смочить горло. Впрочем, остатки портвейна синьора тоже никуда не девала. Она уже собралась тихонько уходить, но не удержалась, задержалась ещё минутку, наклонилась к Габриэлю и ласково погладила своё золотце по рыжей голове. "Чтобы добрые сны видел, ей-ей, только самые добрые!" - подумала женщина, улыбаясь.
Габриэль Ренуар: От прикосновения Габриэль чутко шевельнулся, приоткрыл один глаз и неуверенно протянул -Мам? Да, темнокожая донна была не очень похожа на его рыжеволосую маму, но прикосновения ее рук были такими же ласковыми. А в полусне прикосновения значат куда больше, чем то, что видят глаза. Впрочем, на большее его все равно не хватило - он снова отрубился, немного повозившись под теплым одеялом и больше просыпаться не собираясь совершенно. По крайней мере, ближайшие часа два. А то и три...
Пампинья Сфорца: Она вздрогнула, замерла и на миг забыла как дышать, ощутив лишь, как защемило сердце от пронзительной нежности. Захотелось обнять, прижать крепко-крепко и никогда не отпускать, чтобы вот уж точно оградить рыжее чудо от всех горестей и невзгод внешнего мира, которых за пределами её объятий было ох как много. Но Пампинья только осторожно подоткнула одеяло, выпрямилась и бесшумно скользнула к двери. Столкнувшись там с одним из помощничков, донна Сфорца сердито цыкнула на него, чтобы тот не лез в комнату, и направилась в сторону пекарни, подивившись, отчего у паренька такое лицо странное стало при взгляде на неё. И только шагов через пять поняла, в чём причина столь странной реакции помощника: по её шоколадным щекам из шоколадных глаз вовсю текли крупные слёзы. Прозрачные и солёные.
Габриэль Ренуар: Габриэль проснулся часа через три, полностью протрезвевший. Поначалу не сообразив, где он, юноша встревоженно огляделся, но стоило ему понять, насколько знакомый и родной аромат разливается в воздухе, как рыжий заулыбался и сполз с кровати. Нужно было найти свою Донну, поблагодарить ее за все и отправляться понемножку домой... дать по шее Агате и примерить костюм. А затем подумать насчет всего остального. -Донна?... На щеке Габриэля отпечатался легкий след от подушки и он посекундно прикасался к нему кончиками пальцев, проверяя, не прошел ли он уже.
Пампинья Сфорца: Донны в комнате не было видно и, что удивительно, даже слышно, да и в коридоре разве что раздавались порой приглушённые шаги поварят и помощников. Когда один из них, выходя из коридора в помещение самой торговой лавки, открыл дверь, уже оттуда донёсся голос синьоры Сфорца, раздающей какие-то указания: отдельных слов н было слышно, но интонация была исключительно деловитой, ни о какой нетрезвости Пампиньи даже подумать нельзя было.
Габриэль Ренуар: Габриэль просветлел лицом и быстро направился в лавку, приводя в порядок растрепавшиеся волосы -Спасибо, прекрасная Донна, - тихонько сообщил он Пампинье, очаровательно улыбнувшись и решив не отвлекать ее. Собственно, юноша уже собирался домой, но не поблагодарить своего темнокожего ангела он попросту не мог, это было бы выше его сил! -Я... не причинил больших неудобств? Он с надеждой улыбнулся.
Пампинья Сфорца: Она обернулась, осветив молодого человека белозубой улыбкой и ярким взглядом. - Ну что ты, золотце моё! - тряхнув головой, воскликнула Пампинья, сдерживая порыв обнять Габриэля и прижать к себе - от работы с мукой была вся перепачкана белым и не хотела испортить наряд юного дворянина. Впрочем, улыбка и выражение лица компенсировали отсутствие объятий в полной мере. - Если это и было неудобство, то я совсем не против, чтобы ты причинял их мне почаще, ей-ей, почаще!
полная версия страницы